Red Star,1431066,Medic,3rd Guards Rifle Regiment,4th Guards Rifle Division,Seregélyes

[CtahhR]

Вспыхнул очередной бронетранспортер.

На орудие обрушился град пуль. Упал наводчик. Чеботарев встал на его место, сделал один выстрел и тоже поник головой.

Пушка умолкла. Мусин попытался подползти к снарядам, но не смог. Он уже не заметил, как подошло орудие Алексея Шевцова и быстро развернулось для боя. Шевцов быстро оценил обстановку — бить надо в правый бронетранспортер, он опаснее других.

— Огонь по правому! — крикнул он наводчику.

По щиту орудия цокали пули. Теперь уже дымными кострами догорали шесть немецких бронетранспортеров. Остальные стали поспешно отходить.

Шевцов подбежал к Мусину.

— Опять ранен? Ну и не везет тебе, Алеша.

— Опять на месяц в медсанбате прописку дадут, — уныло ответил Мусин. — Вот ты сегодня снова обставил меня. Три бронетранспортера поджег и не ранен.

Перевязав Мусина, Шевцов отправил его на повозке в санчасть полка. На прощание Мусин тихо сказал:

— Война уже недолго продлится. Я сбегу из санчасти при первой же возможности...

Танки и самоходные орудия противника, пошедшие в обход 7-й батареи, вскоре наткнулись на 2-ю и 5-ю. Последняя шла в боевых порядках 11-го полка. Сержант Анатолий Нестерюк быстрее всех подтянул свою пушку ко второй траншее, занятой нашей пехотой.

Вскоре и на этом участке противник предпринял ожесточенную контратаку.

— Держись, ребята, крепче, — сказал Нестерюк своим подчиненным Александру Шарашкину, Дмитрию Шевченко, Ивану Барикину и Николаю Антоненко. — Будем драться по-комсомольски.

Орудие стояло недалеко от кустов; солдаты наломали веток и замаскировали его. Вражеские танки были еще далеко и передвигались без опаски.

— Подпустим их поближе. Ты, Саша, целься вернее, чтобы с первого же снаряда, — наставлял командир наводчика.

— Понятно, — ответил Шарашкин. — У меня рука не дрогнет.

Наводчик приник к панораме. Вот он поймал в перекрестие головной танк. До него осталось метров пятьсот. Было видно, как машина развернула башню и открыла стрельбу влево от себя, по 7-й батарее.

— Огонь! — Команда Нестерюка слилась с выстрелом.

Танк словно бы подпрыгнул. Шарашкин выстрелил второй раз. Над машиной появился дымок.

— Наводи на второй! — крикнул сержант Шарашкину. — Вот он вылезает из-за первого.

Выстрел. «Фердинанд» остановился и повернул дуло орудия в сторону расчета Нестерюка.

— Давай еще. Два снаряда...

После боя Шарашкин рассказывал:

— Я же видел, что попал с первого снаряда. Но сержант не был уверен в этом. Вот он и скомандовал сделать второй выстрел.

В этом бою комсомольский расчет поджег еще одну вражескую самоходку. Приказом по полку подчиненные Нестерюка были поощрены денежной премией. Весь орудийный расчет представили к правительственным на,: градам. Но, к сожалению, ни командир орудия сержант Нестерюк Анатолий Алексеевич, ни наводчик орудия младший сержант Шарашкин Александр Иванович не смогли уже получить награды. Оба они погибли 25 декабря 1944 года возле венгерского села Тинние и были похоронены в трехстах метрах южнее сельской церкви.

Трудно пришлось и 1-й батарее. На нее также навалились немецкие танки и бронетранспортеры. Здесь ранило капитана Чернышева, но он до конца боя продолжал управлять своей батареей. Старший сержант И. И. Федоров подбил два танка и три бронетранспортера. Однако и батарея понесла тяжелые потери — из строя вышли три орудия.

Дерзкий маневр совершили бойцы 2-го стрелкового батальона 8-го полка под командованием капитана Борисенко. Семьдесят солдат 4-й роты во главе с лейтенантом Полустьяном в ночь на 20 декабря переправились на лодках через озеро Веленце и недалеко от Паккозда замаскировались в прибрежных камышах. Когда батальон ворвался в Паккозд, солдаты Полустьяна зашли в тыл немцам. Удар их был настолько неожиданным, что гитлеровцы сразу же откатились. Паккозд был занят батальоном, шоссейная дорога на Секешфехервар оказалась перерезанной.

Немецкое командование попыталось закрыть пробитую нами брешь в обороне линии «царицы Маргариты», отбросить нас обратно к Динниешу. Под вечер 21 декабря перед Паккоздом появилось около 70 танков и бронетранспортеров противника. Колонна шла по шоссе, тянувшемуся по западному берегу озера Веленце.

Вспоминая этот случай, бывший командир 11-го гвардейского стрелкового полка Константин Васильевич Забабашкин (ныне генерал-майор) рассказал мне, что тогда у него создалось такое впечатление, будто гитлеровцы не знали еще о занятии нами Паккозда.

Подполковник был любимцем артиллеристов. Никогда он на нас не перекладывал вину за промахи в бою. К. В. Забабашкин всегда ратовал за разумное взаимодействие пехоты с артиллерией. Вот и сейчас, заблаговременно предупрежденный о танковой колонне противника, Константин Васильевич умело организовал оборону участка. В месте, где дорога к Паккозду представляла узкое дефиле и танки врага не смогли быстро развернуться для боя, он выставил в засаду орудия полковой артиллерии и двух дивизионов нашего полка. Удар из тридцати стволов был сокрушительным. С первого же залпа вспыхнуло более десятка танков и бронетранспортеров...

Только отдельные экипажи попытались оказать сопротивление. Большинство гитлеровских танкистов выскочили из своих машин и бросились наутек. Но пехота Забабашкина не выпустила их из котла.

Через час гитлеровская колонна была разгромлена. 17 танков и 5 бронетранспортеров оказались сожженными. 23 танка и большое количество бронетранспортеров остались на дороге исправными.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 апреля 1945 года за разгром этой танковой колонны наш полк был награжден орденом Александра Невского.

В тот же день пал Секешфехервар. Началось преследование противника. 23 декабря наша дивизия дралась за Ловашберенъ и Барачку. Вот что записал я тогда в дневнике:

«Правее нас в 35–40 километрах Будапешт. Еще день-два наступления, и город будет окружен нашими войсками. Мы идем узким коридором на север. Где-то позади нас и на флангах немецкие танки. Но мы не обращаем на них внимания. Только вперед. Эти бои — образец мужества, отваги, дерзости и, главное, умения советских воинов...»

Полк в постоянном движении. Управление осуществляется только по радио. На ходу пишу представления к правительственным наградам на солдат и сержантов. Все делается оперативно.

24 декабря приехали в Уйбарок. Девятка Ю-87 старательно обрабатывает пустое место возле села. Хотя, впрочем, досталось и венгерским хатам. Недалеко отсюда вчера произошло танковое сражение. На поле стоят обгорелые машины — немецкие и наши.

Штаб едва поспевает за батареями. Передовые отряды дивизии уже возле Естергома. С ними и наш 2-й дивизион. Там же и командир полка. Едем и мы туда.

Ночью, во время остановки в селе Тинние, начальник штаба 2-го дивизиона капитан Костоломов передал по радио:

— Подошли к городу Тат. Утром атакуем. Возьмем — выйдем на Дунай.

Подполковник Забабашкин вел свой 11-й гвардейский полк в стремительном темпе. Нанося короткие, но сильные удары, он нигде не дал гитлеровцам возможности зацепиться. Утром 26 декабря город Тат пал.

Повернув на Естергом и действуя совместно с частями 18-го танкового корпуса, 11-й стрелковый полк и наш 2-й дивизион овладели Естергомом.

Этот город красиво раскинулся по берегу Дуная. Окружающая местность гористая. Горы невысокие, до 500 метров, покрыты лесом. Наши части заняли оборону фронтом к Будапешту.

Остатки 13-й танковой и 60-й моторизованной дивизий противника пытаются вырваться из окружения. В районе Пилишсентмилек две группы гитлеровцев, бросив технику, двинулись по направлению Дорог — Челнок — Леваниар. Человек триста сумели пробиться к лесу северо-западнее Леваниара.

Труднее всего пришлось штабу нашей дивизии, остановившемуся в Челноке. Большая группа немцев вышла к этому населенному пункту и пыталась захватить его. Все штабные работники, вооружившись автоматами и винтовками, ринулись в бой. Надо сказать, что и на этот раз они проявили исключительную стойкость и умение драться даже в таких трудных условиях. Но силы были слишком неравны. Два десятка людей не могли сдержать наседавших фашистов и стали отходить. Выручили зенитчики капитана Шацкого. Подтянув свои орудия к наступающей группе гитлеровцев, они в упор расстреляли ее. Немцы в панике бросились бежать.

К вечеру 27 декабря возле Естергома появилась группа неприятельских танков. Их встретила своим огнем наша 6-я батарея. Две машины подбили артиллеристы, а остальные были разогнаны танкистами 18-го корпуса.

Так закончилась операция по прорыву линии «царицы Маргариты». В боях за эту линию и по окружению будапештской группировки частями нашей дивизии подбито и сожжено 27 танков, 73 бронетранспортера, 142 автомашины, убито 1500 солдат и офицеров противника. Захвачено: танков исправных — 25, бронетранспортеров — 10, броневиков — 4, пленных — 5600.

Эти цифры красноречивее всяких слов.

Появились слухи: где-то нашу оборону прорвала группа немецких танков. Космачев вызывает по радио командиров дивизионов. Говорит с Ковалем, с Березуевым.

— Сосредоточиться в районе Надьшапа к двадцати ноль-ноль. Там ждите новых указаний.

Командир 2-го дивизиона Литашов молчит. Он где-то недалеко от нас. Космачев смотрит на меня.

— Разыскивайте дивизион, — говорит он раздраженно.

Еду в Мадьярош-Баню. Однако там нашел лишь управление дивизиона. Литашов длинными шагами меряет комнату.

— Батареям пора бы быть здесь, — сказал он, ни к кому не обращаясь.

— Свяжись с командиром полка, — говорю Литашову. — Возможно, за те два часа, пока я ехал к вам, он получил какие-то новые указания. Может быть, он дал батареям другое направление? Сейчас обстановка сложная, такое решение не исключено.

Литашов пожал плечами:

— Все время вызываю его. Не могу сказать, почему он не отвечает. Подожду еще с полчаса. Потом поеду в Надьшап.